- Деда, деда! Расскажи как вы бродили по пустошам и бились с нагами!
- Ооооо, - протянул Парнас и заулыбался. - то было славно времячко! Тяжкое, но славное! Цитадель нашу знавали далеко за песчаными степями. Наших осадных носорогов вороги так боялись, как ваша мать боится жаб, хаха. Роги у них были вооооо!
Старик, хохоча, раскинул руки, дети взвизгнули от восторга. Отсмеявшись, он уставился куда-то в угол, задумался глубоко. Дети не без удивления заметили его покрасневшие веки, а затем и скупую слезу, катившуюся по морщинистой щеке. Парнас, казалось, и впрямь перенёсся в те времена, будто бы он вновь в пустоши, а ветер неутомимо хлещет ему в лицо. И слеза бежит то ли от воспоминаний о былой славе, то ли просто от ветра с песком...